Владимир Плоткин

Владимир Плоткин

Главный архитектор ТПО "Резерв", профессор Международной Академии Архитектуры

Фото: Пресс-служба

Я бы сохранил многочисленные "черемушки" – Владимир Плоткин

16 сентября 2015, 14:04

Город становится полноценным, когда дома в нем построены в разное время разными людьми, считает главный архитектор ТПО "Резерв"

Москва. 16 сентября. ИНТЕРФАКС-НЕДВИЖИМОСТЬ – Современная архитектура призвана не только сохранить узнаваемый облик города, но и сделать жизнь горожан более комфортной. О том, как идет гуманизация городской среды Москвы, какие проекты требуют коллегиальных решений, и чего боятся архитекторы, рассказал "Интерфаксу" главный архитектор ТПО "Резерв", профессор Международной Академии Архитектуры Владимир Плоткин.

Владимир Ионович, в чем вы сегодня видите ресурсы для развития Москвы?

Они довольно ограничены. Например, город сегодня ищет крупного инвестора, который может взяться за проблему реконструкции старых пятиэтажных домов. Инвестора, которому по силам, сделав масштабные вложения, взглянуть на проблему широко. А проблема действительно требует широкого освоения, так как пятиэтажными домами застраивались большие участки в городе.

Насколько привлекательны такие проекты для вас как архитектора?

Если бы техническое состояние этих домов было приличным, и если бы с ними можно было что-то хорошее делать, то я бы по возможности эти дома сохранил. Это моя личная точка зрения. Потому что, в принципе, получилось градостроительное образование, и эти дома уже стали частью городского пейзажа, стали уютными, а во дворах этих домов много деревьев. В принципе, эти многочисленные "черемушки" как среда вполне гуманны. Вся послевоенная Европа строилась, используя во многом те же планировочные приемы.

Кстати, в 75-м квартале, над проектом реконструкции которого мы работали, застройка именно пятиэтажными домами с градостроительной точки зрения была очень симпатичной. Но она была достаточно плотной, а качество домов было очень сомнительным – жить там сложно. Первую очередь реконструкции этого квартала как раз мы сделали, а потом эстафету подхватили другие зодчие. И я надеюсь, что они следовали каким-то основным принципам, заложенным в проекте. Я имею в виду размерность домов, масштаб кварталов, основные направления.

Уместно ли, когда над одним проектом работают сразу несколько архитекторов?

Считаю неправильным, когда большие городские пространства застраиваются одной командой, одним архитектором, потому что тогда получается гомогенная застройка, а должно быть разнообразие эстетики города. Город становится полноценным, когда множество разных домов построены в разное время, разными людьми. Это важно.

А что происходит с планировочными решениями городской ткани?

Мы наблюдаем стремление к гуманизации городской среды. Например, на территории "новой" Москвы идет тенденция, чтобы кварталы застраивались менее плотными, менее высокими образованиями. Я понимаю, что в чистом виде это будет не повторение этих тенденций пятиэтажных застроек, а скорее наоборот.

Раньше, когда кварталы застраивались пятиэтажками, градостроительство придерживалось принципа микрорайонной застройки. В планировочном отношении это выливалось в свободную планировку, то есть в пространстве стояли свободно стоящие дома. Это считалось благом. Иногда это действительно целесообразно – хорошо проветриваются, хорошо освещаются солнцем, много зелени, и это считалось одним из главных достоинств.

Но достоинств не бывает без недостатков. Проветривание, красивые озелененные пространства не создают городскую ткань. Они не создают уютные дворы. В них исчезает понятие квартала. Городской квартал, ограниченный улицами или дорогой, по которой движется транспорт, разрастается до каких-то циклопических, неимоверных размеров – километр на километр или что-то в этом роде. И такого рода микрорайоны не становятся полноценными городскими образованиями, городским пространством, в котором приятно жить. Получаются сомнительные с точки зрения потребительских свойств спальные районы, в которых страшно ходить по дворам, потому что нет социально контролируемой среды, нет освещенных витрин.

Где-то такая планировка уместна, а где-то нет. Если есть свободное пространство, если есть красивое природное окружение, то, наверное, по такому пути как свободно стоящие в пространстве дома, можно пойти.

Если мы говорим о полноценной городской среде, то это плотная квартальная застройка, которая соответствует историческому пониманию того, что в головах людей и ассоциируется с комфортным городом.

Вы сейчас перечислили много характеристик, которые вкупе составляют комфортность городской среды. Есть мнение, что требования к инсоляции сегодня устарели и их следует пересмотреть. Как вы относитесь к этому?

Я считаю, что их нужно было пересмотреть давным-давно. Такого рода правила более чем сомнительны.

Потому что эти нормы на сегодняшний день являются очень сильным сдерживающим фактором, который заставляет архитекторов, градостроителей и планировщиков идти на всякого рода ухищрения, чтобы как-то эти нормы либо обойти, либо соблюсти. В результате в городской среде появляются совершенно непонятные нормальному человеку, на первый взгляд, какие-то разрывы, какие-то плотности, какие-то лакуны, пустоты в городской среде, которые объяснить логически совершенно невозможно. Даже архитектору это непонятно, пока он не посмотрит на чертеж или на план этой местности и сообразит, что вот здесь нет дома, потому что здесь стоит еще один жилой дом, который нужно обеспечить светом. Все это не улучшает качество среды. Поэтому нормы, я считаю, должны быть пересмотрены. Не полностью отменены, но, тем не менее, какие-то подвижки должны быть.

С другой стороны, в какой-то степени эти нормы инсоляции, освещенности могут играть и положительную роль — сдерживать, контролировать непомерную жадность застройщиков, которые бы в таком случае могли бы уплотнить все до безумия. Во всем должно быть чувство меры.

Члены Архсовета Москвы, куда вы входите, часто обращают на это внимание. А как вообще вам видится согласование проектов с такого рода органами? Проще ли стало работать с ними архитекторам?

Если говорить об Архсовете, то туда выносятся только самые сложные проекты, которые не вписываются в установленный регламент, являются как бы исключением установленного регламента, и поэтому требуют экспертной оценки. Также там рассматриваются объекты, находящиеся на особо важных городских образованиях, где просто недопустимо и опасно сделать ошибку.

Объекты, рассматриваемые на Архсовете, составляют 1% от общей массы проектов, приходящих в Москомархитектуру и потом реализуемых в Москве. Деятельность Архсовета в этом отношении, я считаю, является позитивной и понятной.

Что касается того, стало ли проще или сложнее проходить процедуру согласования, то, на мой взгляд, стало значительно проще. Во-первых, из-за того, что не стало этих многочисленных общественных советов при мэре. Это была избыточная непрофессиональная структура. Сегодня есть определенный фильтр рабочих рассмотрений, которые являются абсолютно добровольными. Любой проект может пройти рабочее рассмотрение на комиссии главного архитектора, получить какие-то рекомендации.

Архсовет часто отправляет на доработку проекты, которые выносятся на рассмотрение. С чем это связано?

Чаще всего это связано именно с тем, что на Архсовет выносятся проблемные проекты, связанные не с нарушением какого-то градостроительного регламента, а с тем, что они находятся на суперважном месте: пересечении крупных городских магистралей, выходе к реке или чего-то еще. На моей памяти чаще всего эти проекты выходят с Архсовета с положительным заключением. С отрицательным заключением чаще выходят проекты, в которых либо нормы не соблюдены, либо есть отступления от ГПЗУ. По-моему, больше половины проходит, а то и значительно больше.

В 2013 году вы говорили в интервью, что после кризиса на рынок вышли непрофессиональные игроки, которые не могут правильно сформулировать техническое задание. Как сейчас обстоит дело?

Тоже сложно. Потому что после кризиса 2008 года, к сожалению, на мой взгляд, так и не сформировалась крепкая команда новых игроков. Хотя они потихоньку формируются. Потому что старые игроки, те, которые успешно сформировались до кризиса 2008 года, в силу ряда обстоятельство либо ушли, либо сократили свой бизнес. Новые игроки не успели оправиться от кризиса, как грянул еще один.

В конкурсной практике техническое задание обычно лучше сформулировано?

В этом отношении, безусловно, да. Во всяком случае, в докризисное время конкурсная практика была спонтанной чаще всего. На крупном уровне конкурсы организовывались крайне редко, и такой серьезной подготовки конкурса просто не существовало. До 2008 года я принимал участие в конкурсах, которые можно пересчитать по пальцам. Они больше были закрытые, их чаще всего проводили просто заказчики. В лучшем случае для оценки того или иного конкурсного решения приглашали одного архитектора или каких-то специалистов.

Конечно, если проводить конкурс, собирать команду, собирать пул конкурсантов, хотелось бы, чтобы и состав экспертов, состав жюри был адекватен составу конкурсантов.

Последние громкие конкурсы организованы просто великолепно. Вот если бы еще после этого было бы такое же хорошее продолжение всего этого дела. Организация была даже не на пять, а на десять, результат отличный, но только что дальше?

С начала года вы победили в трех закрытых конкурсах — на разработку штаб-квартиры Олимпийского комитета, штаб-квартиры компании "Спортмастер" и гостиницы в Зарядье.

Конкурсы на разработку проекта для "Спортмастера" и Олимпийского комитета были открыто-закрытого формата. Они проводились в два этапа. Сначала определялись команды. Более того, в конкурсе для "Спортмастера" даже во втором туре участвовали команды, они также определили шорт лист из трех финалистов, и между ними еще провели дополнительный тур.

В какой стадии сейчас эти проекты?

В ожидательной. По "Спортмастеру" мы пока ждем. По Олимпийскому комитету конкурс прошел совсем недавно. Мы уже встречались с представителями Олимпийского комитета. Сейчас уточняется задание, изыскиваются средства. Но вроде инициатива и желание есть. А по Зарядью уже началась работа по составлению задания на проектирование.

В Зарядье у вас еще один проект – филармония?

В проекте филармонии мы оказались благодаря международному конкурсу на парк Зарядье, по итогам которого выбрали команды для ландшафтного проектирования. Сильнее и лучше ландшафтников, наверное, на белом свете просто нет. Каким образом мы там оказались, я не знаю, но просто в нашем консорциуме были тоже неслабые ребята: голландцы, немцы. Так получилось, что мы в конкурсе заняли второе место, но организаторам понравился один элемент нашего проекта – выход парка к реке. Наше решение показалось жюри самым интересным, и поэтому нас попросили интегрироваться с командой-победительницей.

В силу этих обстоятельств мы оказались в этом проекте в составе консорциума с этим элементом. И одновременно возникла тема филармонии. Филармония не являлась частью конкурсной программы, но такова была концепция победителей. С одной стороны, наверное, это сильная сторона проекта, с другой стороны – она вызывала определенные организационные коллизии.

Неоднозначная идея?

Идея была интегрировать здание филармонии в ландшафт парка. Оно как бы закопано в холм, покрытый травой и стеклянной крышей. Причем значительная часть проекта парка Зарядье без филармонии – это уже не та концепция. А филармония без этого тоже жить не может. Поэтому привлечь какую-то еще одну команду и организовать там конкурс на филармонию было просто невозможно — один проект входит в другой.

Что же особенного будет в этом проекте филармонии?

Я надеюсь, что самым главным в этом проекте будет его функциональная начинка. Зал должен быть филармоническим, очень хорошим с акустической точки зрения, с точки зрения своих потребительских качеств. Но сама по себе концепция внешнего образа – да, это максимально интегрированное в систему парка здание, у которого есть два фасада, которые выглядывают из-под холма. Я надеюсь, что это будет симпатично.

Это должен быть именно уникальный филармонический зал или многофункциональный комплекс?

Главная задача – филармонический зал с хорошей акустикой для проведения концертов классической музыки. Возможно, там будет установлен орган. Тем не менее, какие-то определенные возможности для многофункционального использования в этом зале тоже будут. Возможно, будет какая-то трансформация зала для проведения разного рода мероприятий. Самое главное, конечно, там должен быть безупречный звук. Если что-то будет препятствовать, ухудшать звук, то все эти многофункциональные возможности будут принесены в жертву. Этот проект будет курировать Валерий Гергиев.

На сколько мест рассчитана филармония?

Это будет оптимальный зал на 1,5 тысячи мест. Например, филармонический зал в Мариинке-3 рассчитан на 1200 мест, зал в Париже — на 1800 мест.

Известны ли сроки окончания проекта?

Есть желание все сделать к 2017-2018 гг. вместе со всем парком. Сроки невероятно сжатые, как и невероятно сложный проект.

Не ухудшились из-за санкций отношения с американскими коллегами (победителями конкурса – ИФ) в вашей среде?

Архитектура не относится к числу санкционных отраслей. Слава богу, сюда никакая политика не примешивается.

Но все-таки вовсе абстрагироваться от политики и взаимосвязанной с ней экономики, наверное, не удается? Сократилось ли число заказов у архитекторов?

Нас как и всех волнует проблема выживания. Строительство, а соответственно и архитектура, в кризис на все перипетии реагируют быстрее всего. Проекты очень быстро сворачиваются, а потом также быстро "выпрямляются".

Какого-то снижения обращений в архитектурное бюро я не замечаю. Считается, что мы успешная команда, но вот проблема недофинансирования, недоплаты – это серьезная проблема. Работы много, денег мало.

В чем это проявляется?

В невыплате. Мы кредитуем застройщиков или намерения тех или иных девелоперов, а они либо не доплачивают, либо бесконечно откладывают. Рубль дешевеет. Не самая богатая, скорее самая бедная часть строительного процесса – проектировщики — являются на начальной стадии кредиторами всех вот этих вот процессов.

А обращения в суд?

Ну, можно судиться, конечно. Мы иногда обращаемся в суды. Но что делать, если фирма оказывается банкротом, либо оказывается "пустой"?

Всегда так было, поэтому стараемся вести дела очень аккуратно, определяемся с будущими заказчиками, стараемся, чтобы был понятен проект, были понятны люди, и они были проверенные. Ясная команда, которая хочет и может платить, строить. Если есть желание строить, значит проект состоится.

Категория Архитектура

Горячие
темы

Курс валют

USD

92,37

+ 0,11

EUR

99,53

- 0,18

Жилая недвижимость

Цена кв.м. (по IRN)

272,166
($2,975)

Курс валют

USD

92,37

+ 0,11

EUR

99,53

- 0,18

Жилая недвижимость

Цена кв.м. (по IRN)

272,166
($2,975)

Бюджет покупки

(по bnMAP.pro)

20,973,000
$227,054

-0.077%

%

Подписка